– Я отвечаю за свои слова и не жду, чтобы меня за них похвалили. Чаще ругают. Искренность нашего общения для меня важнее того, чтобы я вам понравился. Хотя это было бы приятно.
Михалков признается, что любит бывать в Омске и очень рад, что фестиваль проходит именно здесь.
– Я поездил по России и понял, что это огромная страна, где в каждом регионе есть невероятные «бриллианты», и исторические, и культурные. Что говорить про Омск? Какая у него история, какое значение он имеет для России! Если фестиваль приживется здесь, я буду рад, что он привлекает кинозрителей, и буду горд, если Артем (Артем Михалков, президент фестиваля – прим. ред.) продолжит его вести. Кажется, он очень увлечен «Движением».
Вот только с обещанной в прошлом году студией омичам придется разбираться своими силами: «Фестиваль есть, а студию делайте сами». Михалков надеется, что фестиваль – не разовое явление, и будет развиваться с каждым годом.
– Разнообразие программы говорит о многополярном отношении к кинематографу: короткометражки, сериалы… Рост внимания к «Движению» – важный знак не только для самого фестиваля и омичей, но и для тех, кто привозит сюда картины.
Самой большой ошибкой молодых режиссеров Михалков считает стремление быть интересным зрителю. За злободневностью картины зачастую не оказывается ничего, а «однодневки» глубокими не могут быть по определению.
– Радость должна быть случайной. Единственный путь – быть самим собой, «как могу, так и пою». Я должен увидеть через картину лицо режиссера. Чем более субъективным будет произведение, тем лучше. Это то, к чему мы стремимся на фестивале.
Сам режиссер никогда не снимал кино «к датам». Другой разговор, что его фильмы рано или поздно оказываются востребованными, нередко предвосхищая время. Так, нашумевшая картина «Утомленные солнцем-2», по словам мастера, еще ждет своего часа.
– Я убежден, что этот взгляд на войну и на мир, взгляд метафизический, религиозный, будет еще востребован. Как бы фильм ни ругали, скоро он найдет своего зрителя. Не нужно смотреть его как документальное кино, это притча о чуде, страхе и религиозности войны.
Нынешний проект Михалкова – картина «Солнечный удар», над которой он работает – тоже не привязана к дате. Чтобы проникнуться духом 1920-х, короткого бунинского рассказа не хватило, и мэтр обратился к дневнику писателя.
– Просто «Солнечный удар» был бы хорош тридцать лет назад: летящая, прозрачная история. В сегодняшней стране этой картины быть не может, поэтому я соединяю ее с «Окаянными днями», потрясающим документом эпохи, страстным и жестоким, ни на что не похожим по злобе, обидчивости и язвительности.
Сценарий для картины писался дважды: первый оказался наполнен такой ненавистью, что о нем пришлось забыть. Как говорит Михалков, уму непостижимо, каких документов эпохи за это время начитались сценаристы.
Сейчас съемки уже окончены, идет работа над компьютерной графикой. Особенность «Солнечного удара» – в отношении к снимаемому материалу:
– В этом фильме мы пытались снять некую историческую хронику, документальную картину о происходящем в 1920 году. Специально камеры были немножко небрежные, не везде в фокусе. Монтируем так же.
Большой фильм и пять серий для телевидения попадут в прокат этой осенью. И окажутся среди бесчисленных американских фильмов, на которых работает большинство наших кинотеатров. Как же привлечь зрителя к отечественным картинам? Во Франции, к примеру, сразу после войны появилась квота на иностранные фильмы. И даже набравшему мощь Голливуду не удалось захватить французские кинотеатры. В этом отношении России остается лишь завидовать, ведь сегодня провести квотирование в нашей стране значит попросту убить прокат.
Михалков видит выход в повышении качества нашего кинематографа, в правильной оценке и подходе к кино.
– Это дело общегосударственное, и те же телеканалы не должны брать таких денег за рекламу фильмов. Здесь все равно кому-то придется потесниться, умерить свои аппетиты. Я потерял надежду, когда в кино девальвировались понятия правды, искренности, объективности. 20 лет назад увидеть этакую правду, с матюшком, ворами в законе, милиционерами-оборотнями в погонах, коррупцией и всей мерзостью жизни – настоящий бум! А сейчас… Правда может быть любой, но если в ней нет отношений и сострадания, русский человек устает, портится, начинает хандрить и проклинать это кино. Надежды во мне возродили картины человекообразные, как «Остров» Лунгина. Я видел, как они разворачивают людей к себе. Последний такой пример для меня – это картина «Легенда №17», которую можно смотреть всей семьей.
Михалков обращает внимание на то, как русский зритель снисходителен к американским фильмам:
– Вот представьте, что я снял «Аватара», что бы со мной сделали критики и зрители? Они своих не прощают, и за это я им благодарен. А к американским картинам они не относятся серьезно: развлекуха, и ладно. Заставить смотреть наши картины, запретив американское кино – наивно, глупо, и сами будем потом над собой издеваться из-за того, что сделали очередную ерунду. Надо не ломать, а строить.
Будущее российского кино, по мнению Михалкова, заключается именно в том, чтобы люди, которые снимают кино, уважали актеров, зрителей и самих себя.
Каждая новая картина, как признается режиссер, это ужас, неуверенность и счастье. Груза сделанного он не чувствует, и даже сравнивает себя с собакой-чемпионом – «столько у меня всяких наград». Но главное, что они не мешают жить и творить.
– Все картины, которые я снимаю, – о любви. Даже нашумевшая, оболганная картина «Утомленные солнцем-2» – о любви. Там вообще все – это любовь. Я не снял ни одной картины для денег и славы. Мне не стыдно за мои фильмы, я за них отвечаю. Эти фильмы можно уважать и не уважать, любить и не любить, смотреть и не смотреть.
Очень надеюсь, что имею своего зрителя; никогда не стремился быть понятным – хочу быть именно понятым, суметь показать человеку свое состояние. Если ты услышишь в моих словах фальшь, значит, я пытаюсь быть понятным, но не тебе, а если ты не услышишь фальшь – тогда прислушивайся, и может быть, ты меня поймешь.
Встречу Никита Михалков закончил словами А. де Сент-Экзюпери: «Самая большая роскошь – роскошь человеческого общения».
– Не важно, что я говорил, а вы молчали, потому что энергетика не требует слов, она или есть или ее нет. Если вы можете почти два часа просидеть, беседуя, – это значит, что с каждым из вас я бы мог проехать от Москвы до Владивостока в одном купе, и нам не было бы скучно, даже если бы мы молчали.
