В новом спектакле задействована практически вся труппа. Постановочная часть из Санкт-Петербурга работает над воссозданием фантастического мира художника, которого омичи называют своим земляком.
Накануне премьеры балета «Врубель», которую театр представит 31 июля и 1 августа и посвятит приближающемуся 300-летию Омска, Гали Абайдулов рассказал, как собирается «оживлять» на сцене полотна художника и почему Омску не надо бороться за Врубеля, как за бренд.
– В этом спектакле мне интересен творческий процесс, размышление. Мы быстро живем, чтобы остановиться, подумать, оглянуться назад времени нет. Мы – общество факта, результата, мыслим «клипово» и не способны сформулировать логичное, цельное высказывание, чтобы о чем-то поведать миру. Даже большую форму разучились воспринимать. Обратите внимание, мало кто из балетмейстеров возьмется сегодня за то, чтобы сделать балет в двух актах. Часто это набор миниатюр, без подробной истории, без развития идеи. Главное – напор, энергия, а истинная цель пропадает. А мне интересен поиск, исследование процесса рождение врубелевских образов. Хочу сделать спектакль не о диагнозе его болезни, не о больничной койке, а о том, что происходит в голове художника, как в его сознании смешивается реальность и нереальность и где между ними граница. Понимание этого больше расскажет нам о Врубеле и о его трагедии, чем бытовая история.
– Картины Врубеля также стали материалом спектакля?
– Конечно, спектакль весь построен на его картинах. Меня они всегда очаровывали. Помню, как еще подростком я насмерть влюбился в «Сирень». Сильное впечатление произвели «Демон», «Пан». Я делаю балет, а он позволяет доносить глубокую мысль, не говоря ни слова – через эмоции, образы, форму, которую подсказывает музыка. Поэтому на сцене картины становятся «живыми». Оживает Царевна-Лебедь, оживает Сирень. Даже палитра художника оживает. Никаких компьютерных технологий – только хореография и мастерство танцоров. К сожалению, пришлось отказаться от живого оркестрового звучания: имеющегося в театре состава не хватает для исполнения симфонической музыки. В спектакле звучат симфонии Скрябина и Римского-Корсакова. Самая выс-шая форма музыкального мышления – это симфония. Александр Бенуа писал, что вся жизнь Врубеля и все его творчество является «дивной патетической симфонией».
– Спектакль не только о поиске, но еще и о любви.
– Да, это история любви двух мастеров – Михаила Врубеля и его жены, певицы Надежды Забелы, которую Римский-Корсаков считал лучшей исполнительницей партий в его операх. Отсюда, кстати, и выбор музыки. Надежда Забела оказала безусловное влияние на творчество Врубеля. Практически во всех женских образах, которые он создал, прослеживается сходство с его женой. Я пытался понять, как эти взаимоотношения повлияли на него.
– За художников мирового уровня часто идет борьба. Каждый город, с которым связано имя того или иного мастера, хочет сделать его своим брендом. Для Омска таких фигур как минимум две – Достоевский и Врубель. Вы считаете, борьба за них оправдана?
– Достоевский, как и Врубель, принадлежит не какому-то конкретному городу, а России в целом. Слава богу, что есть много мест, где они оставили свой след. Но, по большому счету, вся эта история с брендами – глупость.
– «Врубель» – это четвертая ваша работа в Омском музыкальном театре после спектаклей «Золотой теленок», «Буфф» и «Светлая грусть». Все они о разном. О чем вам сегодня хочется говорить со зрителем?
– О жизни во всех проявлениях человечности: о том, что надо любить родителей, быть вежливыми со старшими, не обижать младших, любить свою родину, трудиться, радоваться солнцу. Сегодня ребенку со всех каналов говорят, как стать звездой – весь смысл жизни сводится к этому. А нас учили, что в жизни надо что-то сделать, создать. Об этом я стараюсь говорить в своих спектаклях.
– В Омском музыкальном театре много спектаклей под маркировкой «первая постановка в России». Балет «Врубель» – еще один «эксклюзив», еще один имиджевый ход. На ваш взгляд, что сегодня формирует имя театра, его репутацию?
– Репертуар, интересный зрителю, и идейный масштаб. Время «бедненьких» уже прошло. На дворе XXI век. И если театр не успевает за временем, он увядает. Я не говорю об эпатаже – ненавижу это, за эпатажем скрывается беспомощность. Но когда есть синтез хорошего света, звука, машинерии, костюмов из качественных материалов, мастерства исполнителей и мощной постановочной идеи, тогда есть хороший спектакль. Театр должен оставаться театром несмотря ни на что и дарить живую энергию. Это его неизменное конкурентное преимущество.
