В сентябре 2016 года петербургский режиссер Борис Павлович поставил на камерной сцене омского театра драмы спектакль «Жизнь» по мотивам повести Л.Н. Толстого «Смерть Ивана Ильича». Спектакль выдвинут на соискание национальной театральной премии «Золотая маска» в трех номинациях: лучший спектакль малой формы, работа режиссера (Борис Павлович), лучшая мужская роль (Владислав Пузырников).
– Владислав, вы родились в Биробиджане, учились в машиностроительном техникуме. А как попали в театр?
– Ой, я уже замучился это рассказывать, но что делать. (Смеется.) У нас студия была в городе – Еврейский народный театр. Это нынешний Камерный Еврейский музыкальный театр, он вышел из этой студии. Я туда попал случайно, за компанию с приятелем пошел. Там девчонки были красивые, я и остался. Мы занимались сценическим движением, этюды делали, разыгрывали что-то.
– Почему для поступления выбрали именно Дальневосточный институт искусств во Владивостоке?
– Да просто рядом больше ничего не было. У меня приятель из студии поехал туда и поступил. Он с моей Анюткой (Анна Ходюн – актриса Омского академического театра драмы, жена Владислава Пузырникова – авт.) учился на одном курсе. Меня сподвиг на поступление наш студийный педагог Владимир Александрович Землянский, он сказал, что у меня есть данные для актерской профессии и стоит попробовать поступить. Я поехал, попробовал и получилось.
– Вы работаете в Омске больше двадцати лет, как за это время изменился театр?
– Периоды были разные. Когда я поступал в труппу, театр был на взлете. Я пришел при Льве Стукалове (1992 – 1994 – художественный руководитель омской драмы – авт.), он меня взял в труппу. Но в этот же год произошли изменения, и пришел Владимир Петров (1995 – 2001 – главный режиссер – авт.). Он сразу взял всех молодых артистов и поставил на нас спектакль. Это хорошая была традиция, когда брали молодых людей и делали на них большую работу. Это позволяло сразу влиться в труппу.
В принципе театр всегда был на хорошем счету и у зрителей, и у коллег. Бывали периоды неудач, конечно, но этому театру всегда удается держаться на плаву. Это нонсенс, конечно, так редко бывает.
– Ваша жена, Анна Ходюн, тоже актриса Омской драмы. Есть ли особенности театральной семьи?
– Моя жена – мой друг и помощник: она может посмотреть на мою работу со стороны и что-то подсказать. Я ей очень доверяю. Это же счастье, когда рядом есть такой человек.
– Вы поработали с огромным количеством режиссеров, а есть ли такие, с кем было особенно интересно, или кто стал для вас особенно значимым?
– По большому счету, конечно, с каждым интересно работать. Первый период работы – с Петровым – был для меня очень сложным. Я пришел сразу после института, молодой, как оказалось, многого не знавший, не умеющий. Мне было тяжело, я трудно входил не в театр, а в саму профессию. А потом к нам приехала Марина Глуховская ставить «Маскарад» Лермонтова и назначила меня на роль Звездича. Как мне тогда показалось, это была первая роль, где я чего-то достиг. И потом ко мне подошел Петров, пожал руку и сказал какие-то приятные слова, меня это очень вдохновило. На тот момент я работал в театре уже шесть лет – это время мне понадобилось для вхождения в профессию и утверждения в ней. Потом был Евгений Марчелли (2003 – 2009 – главный режиссер – авт.). Так получилось, что я был занят во всех его постановках. Он меня раскрыл, давал мне играть серьезные вещи. Например, «Фрекен Юлия», «Цилиндр», «Дачники» – это был очень мощный для меня этап. И для театра это был очень значимый и успешный период. Потом пришел Георгий Зурабович (Цхвирава – главный режиссер омской драмы с 2009 г. по настоящее время – авт.). У него наиболее значимой своей работой я считаю роль Сергея Павловича Голубкова в «Беге» по Булгакову. Это важный для меня опыт.
С каждым режиссером можно и нужно работать. Я всегда стремлюсь найти точки соприкосновения и работать на результат, который для нас един – спектакль. Есть люди, которые идут конфликтным путем, и у них что-то рождается, но для меня это чужеродная среда. Я сторонник радости и получения удовольствия от работы. Конфликты – это не моя история.
– А как вы работали с Борисом Павловичем?
– Это тоже для меня очень интересный опыт. Не в связи с номинацией даже. Павлович для меня в чем-то оказался созвучен Марчелли. Он исповедует настоящий живой театр. На всем протяжении подготовки спектакля мы начинали репетиции с тренингов, и они ни разу не повторялись. Откуда он это все берет? Откуда он столько знает? Он ведь кладезь знаний, энциклопедически образованный человек. Блин! Да я всегда завидую таким людям, снимаю перед ними шляпу. Это достойно уважения и восхищения. Вот в нашем театре для меня такими людьми являются Олег Теплоухов и Михаил Окунев. Хотя, конечно, у нас с Павловичем были и сопротивления, и недопонимания.
– Но ведь и для самого Павловича это был эксперимент. Он много лет занимался только социальным театром. А тут постановка по классике в репертуарном театре со своей спецификой и своими традициями.
– Да, для него это тоже была своя история. Про Бориса я могу говорить только приятные слова, он уникальный человек. Я преподаю в Лицейском театре и там ребятам рассказывал про него. И вот один артист, Саша Боткин, поехал летом к нему в лагерь («Мастерская живого театра» – авт.), приехал он в полном восторге. Боря стал для него кумиром. Он умеет увлечь и повести за собой. Он настоящий. Таких бы режиссеров побольше: ищущих, желающих. Ему ведь даже важен не столько результат, сколько процесс и живое общение актеров с режиссером, потом актеров со зрителями.
– Как вы работали над своей ролью в спектакле «Жизнь»?
– Мы работали совместно: актеры и режиссер. У нас было хорошее коллективное творчество. Мы делали тренинги, что-то в них находили. Боря нам предлагал какие-то вещи, а мы их пробовали. Я и думаю, все артисты, занятые в этом спектакле, многому научились на этих репетициях у Павловича.
– Номинация спектакля на «Золотую маску» была вполне предсказуемой, а вот ожидали ли вы личной номинации?
– Нет, не ожидал. Но это очень приятно, что меня отметили. Хотя на самом деле, у нас там с ребятами примерно равнозначные работы.
– Чего вы ждете от «Золотой маски»?
– Ничего не жду. Не надо себя лелеять. Может быть, спектакль получит какой-то спецприз, дай бог. Но, судя по тому списку… (Смеется.) Я специально почитал: Кулябин, Бутусов, Богомолов – там огромный список достойных претендентов. Но приятно даже просто попасть в номинацию, съездить, тем более я ни разу не был в Большом театре.
– У вас есть какие-то любимые роли?
– Вот тоже, знаешь, я стараюсь, чтоб каждая роль была любимой. Я же выхожу с этим человеком, которого играю, я живу с ним и желательно его любить, а иначе не получится, не срастется. А так я очень любил играть «Маскарад», «Дачников». Из нынешнего репертуара люблю играть «Метод Гренхольма» – это еще одна важная для меня работа с Цхвиравой. Да все я люблю играть. Вот в «Трех товарищах» у меня маленькая такая ролюшка, а я все равно люблю играть этого доктора. Я стараюсь все играть с удовольствием, иначе какой смысл?
– Что хотелось бы сыграть из того, что еще не сыграно?
– Не могу сказать, что есть какая-то конкретная роль. У меня есть мечта сыграть моноспектакль. Хочется попробовать себя в этом жанре, одному держать зрителей на протяжении всего действия. Но ведь это надо, чтоб был режиссер и материал, чтоб это все совпало. А еще хочется сыграть такую сволочь, такую дрянь – мерзость прям. Но при этом не однозначно отрицательного персонажа, а такого а-ля Тартюф. Психологически сложного героя, чтоб разобраться, а почему он такой? Никто не бывает сволочью просто так – это все какие-то внутренние проблемы, чаще всего еще из детства. Для актера это очень интересная задача, так как есть большая амплитуда характерности. В противовес этому хочется сыграть что-то яростное, на разрыв аорты, как говорится. После Марчелли никто мне такого играть не давал. Мне кажется, что на режиссеров я произвожу впечатление мягкого, всегда улыбающегося человека. Возможно, они считают, что я не могу играть таких неистовых персонажей.
– А с какими режиссерами вам хотелось бы поработать?
– Я люблю смотреть спектакли, которые привозят в город в рамках «Золотой маски» и на международный театральный фестиваль «Академия», проводимый нашим театром, – это дает возможность понять, что вообще происходит в театральном мире, какие сейчас тенденции. И, конечно, хочется поработать со многими режиссерами. Интересно, как Юрий Бутусов создает свои миры, как сейчас работает Тимофей Кулябин. А еще очень хотелось бы поработать с каким-нибудь молодым и дерзким режиссером, который старается найти в театре что-то новое и интересное.
– Работа занимает у вас много времени, а как вы отдыхаете?
– Я очень люблю гулять, спортом заниматься. А вечером мы с Анюткой почти всегда кино смотрим, книги читаем. Сейчас у меня появился такой круг друзей, с которыми мы ездим за город, играем в бильярд. Я с возрастом пришел к тому, что нельзя жить одним театром, ведь вокруг нас жизнь, она разная, и ее интересно познавать.
– А есть у вас жизненное кредо?
– Есть хорошая еврейская пословица: «Человеку даны два глаза: один, чтоб видеть свои недостатки, а второй – чужие достоинства» – вот это в меня попадает. Это важно. Мы часто бываем циничны по отношению к другим. Главное, не обидь и люби ближнего своего. Надо ценить людей.
