Работа на грани возможностей
Нечасто на омской сцене можно увидеть калейдоскоп человеческих характеров, выполненный в формате безупречной визуальной экспрессии. Пьесу «Оркестр» в Лицейском театре срежиссировала Виктория Каминская, студентка пятого курса Театрального института им. Щукина. Постановка родилась в рекордно сжатые сроки – за один месяц.
– Для нас это было очень непривычно и даже экстремально, – говорит актриса Лицейского театра Наталья Виташевская. – Поначалу было сложно, а потом весь коллектив уже существовал собранно, слаженно, быстро и эффективно. Думаю, этот опыт был очень полезен для всех.
– Работали на грани возможностей: соображать нужно было быстро, исполнять тут же, – вспоминает актриса Лицейского театра Наталья Коротаева. – Мы находились в постоянном тонусе, порой репетиции длились по десять часов.
Для постановки тщательно подбиралась музыка: от классических мотивов до голливудского джаза. Хореографом спектакля стала Ирина Горэ, позволившая героям искать свое «инструментальное Я» самостоятельно, чтобы впоследствии сплести воедино всех участников оркестра.
– Физически было непросто – в спектакле используется много пластики, трюков; не обошлось и без травм, – признается Наталья Виташевская. – В любом случае интерес победил: забываешь обо всем, когда тобой движет творческий зуд.
Маэстро, музыку!
Автор пьесы, французский драматург Жан Ануй делил свои пьесы на «черные», «розовые», «блестящие», «колючие» и «салонные». «Оркестр», написанный в 1962 году, принадлежит к числу «колючих» пьес. Определение неслучайно – герои произведения балансируют на стыке крайнего проявления чувств и логических перевертышей. Лаконичные диалоги и едва обозначенные мотивы прорастают в несколько пластов выразительности, где пауза порой значит больше, чем монолог, а жест может нести в себе и предысторию, и кульминацию. Партитура «Оркестра» состоит из драмы за пюпитрами, где каждый музыкант виден как на ладони, а любая фальшивая нота звучит громом поминального набата.
– Здесь есть важный момент: «человек душевный» и «человек духовный» – это разные вещи, – отмечает Наталья Коротаева. – Наши оркестранты очень душевны, порывисты, тонки, но, к сожалению, выше этого никто из них не поднимается.
Перед зрителем – исповедь гармонии на сцене и дисгармонии за кулисами, где музыканты играют разухабисто, порой на разрыв аорты, но всегда – с постановочными улыбками от уха до уха. Каждый из них мечтал о большой сцене и толпе восторженных зрителей. Вместо этого ансамбль исполняет фоновые мелодии для деловито жующей публики в забегаловке заштатного курортного городка, где многоголосье инструментов – лишь фасад драмы. За ним – реальные люди, обращающие к зрителям свое исстрадавшееся подлинное «Я», выраженное то в звуках музыки, то в танцах, то в монологах, то в молчании.
– Это спектакль о людях оступившихся, тонких и талантливых, которые, как им кажется, вынуждены предать свое творчество, хотя с самого начала это был их собственный выбор, – подчеркивает Наталья Коротаева.
История о нас
В спектакле исполнители сливаются с инструментами, рассказывая собственную историю, не имеющую ни начала, ни конца, но откуда-то знакомую каждому зрителю. Берущие за душу откровения, обнажающие человеческие судьбы, мгновенно сменяются каскадом ломаных мелодий и эксцентричных движений. В руках оркестрантов нет музыкальных инструментов – их тела и есть инструмент. Именно в пластике героев
пьесы прорывается подлинная боль, горечь и отчаяние людей, вынужденных носить на публике маски счастья, довольства и радости.
– Некоторые моменты были выверены вплоть до движения пальцев, – говорит Наталья Коротаева.
И, действительно, актерская труппа работает настолько слаженно, что порой кажется, что даже биение сердец у исполнителей звучит в унисон.
То, что у Ануя движется в сторону гротеска, в спектакле Виктории Каминской обрастает чувственной гибкостью актеров. Способность пластически выворачивать наизнанку душу дает парадоксальному приему физиологическую жесткость, действуя на зрителя, как пощечина, позволяющая проснуться и оглянуться вокруг. «Оркестр» играет лихорадочно, не останавливаясь ни на секунду, лишь набирая темп вплоть до рокового момента необратимости, когда перед лицом смерти маски сбрасываются, и зритель видит героев такими, какими они есть – обнаженными в своих страхах, своем отчаянии, своем одиночестве.
Перед зрителем не просто история одного оркестра, а история всего человечества, показанная под увеличительным стеклом. Любовь и ревность, молодость и старость, здравие и болезнь, мир и война, жизнь и смерть – все это переплетается воедино. Языком театра нам рассказывают о нас самих, языком танца выражают наши эмоции, языком музыки будят наши чувства. Присмотритесь к этому оркестру – и вы отыщете там себя.