28 января 2020 года исполнится 200 лет, как русские исследователи Фаддей Беллинсгаузен и Михаил Лазарев открыли шестой континент нашей планеты — Антарктиду. В эту дату к ее берегам планирует подойти целая эскадра, путь русских путешественников хочет повторить и Сергей Щербаков.
Цель такая: обойти Антарктиду, придерживаясь маршрута первооткрывателей, после этого подняться по Атлантическому океану до исходной точки Гренландии и, замкнув в Обской губе арктическую кругосветку, финишировать в устье Иртыша.
Начнет путешествие легендарная старушка-«Сибирь», с которой неразрывно связан путь омского капитана. Затем эстафету подхватит парусно-моторная яхта «Сила Сибири», способная выдержать экстремальные условия в высоких широтах. Она поступила в распоряжение Фонда поддержки спорта «Сибирские парусные экспедиции» в 2017 году благодаря меценатам. Сейчас яхту ремонтируют в Турции.
Пока судно подготавливают к экспедиции, Фонд поддержки спорта занимается активным поиском спонсоров, а также раскруткой и продвижением путешествия в социальных сетях и СМИ. Не исключено, что на борт пустят коммерческих туристов, но и им придется потрудиться.
— Принцип остается таким же, как и много лет назад: кто работает, тот и идет, — объясняет Сергей Щербаков. — Уже столько всего сделано, какой смысл останавливаться на полпути? Нам нужно продвигать этот проект, искать заинтересованных людей, искать средства. Объединиться всем краем. И тогда все получится.
«Ты помнишь, как все начиналось…»
У парусного спорта в Омске есть день рождения — это 12 июня 1911 года. Именно в этот день в газете «Омский телеграф» опубликовали первый отчет о проведении парусных гонок в районе Кадетского корпуса. В нашем городе «парус» был первый за Уралом и достаточно мощный, хотя, как рассказывает Сергей Борисович, «то развивался, то закисал, вплоть до Октябрьской революции». В Сибирь этот вид спорта шел со времен Петра I, и пусть сам император начинал с потешного флота, постепенно, к концу XIX века, парусный флот добрался до Сибири и распространился почти во всех городах края.
— Сергей Борисович, вы пришли заниматься в секцию парусного спорта в 12 лет? Что привело вас сюда?
— Случайность. У меня мама из Омска, а папа из Саратова. Он здесь служил в армии после войны, встретил маму. Они поженились и переехали в Саратов, где 13 марта 1952 года я родился. В 1964 году мы в Омск переехали. Буквально в первые дни пошли с отцом на пляж — а я в Саратове плаваньем занимался, хорошо плавал — и вот Виктор Дмитриевич Тюшев, мой первый тренер, увидел меня и своим ребятам-парусникам сказал тогда: «Смотрите, как правильно и красиво мальчик плывет». Мой отец рядом оказался случайно, услышал, привел к нему и записал. Правда, не получилось с первого раза. Мне тогда сказали, что интересно будет. Я на Волге яхты видел, потому и пришел. Мне дали губку, черпак — воду из шлюпки черпать. На следующий день пришел — дали метлу, территорию подметать. И так мне надоело этим парусом заниматься — бросил, перестал ходить. Потом зимой тренеры спортивных школ пошли ребят набирать, и я опять записался. Правда, забыл, как секция называлась, и записался на байдарки. Но Виктор Дмитриевич все-таки забрал потом к парусникам. Вот так и началось.
«Все было впервые и вновь…»
Свой первый поход теперь уже путешественник-кругосветчик помнит до сих пор. Он состоялся в 1965 году по маршруту Омск — Ольховка. Сергею тогда было 13 лет.
— Я его помню полностью: на четырех яхтах — без мотора, без всего. В первый день до Ачаира дошли, но там ветер дул мощнейший, а на следующий день все тихо. И вот мы яхты свои на бечевки — как бурлаки на Волге, примерно так же их тащили. Три дня до Черлака, потом до Ольховки. Этот первый поход, наверное, и заложил зерно будущему делу, — считает капитан.
Через три года Сережа Щербаков впервые стал чемпионом Омской области в классе яхт «М» и выполнил I спортивный разряд. В 1969 году окончил школу и поступил в Омский институт инженеров железнодорожного транспорта. В 1974 году, получив диплом, ушел в армию. Отслужив, вернулся в Омск и устроился в Омский научно-исследовательский институт средств связи. Но парусным спортом продолжал заниматься. Сначала поменял класс «М» на «Финн» и первым из омских яхтсменов выполнил норматив кандидата в мастера спорта — это было в 1977 году. Спустя два года стал мастером спорта Советского Союза. Тогда же его призвали на действительную военную службу в органы КГБ СССР.
— Тут уж, — признается Сергей Борисович, — много не погоняешься.
Щербаков лукавит. И во время службы он парус не бросал, неоднократно становился чемпионом Сибири, побеждал на зональных российских соревнованиях. Параллельно с «Финном» начал осваивать крейсерские классы яхт. И вот наступил 1987 год, изменивший многое в судьбе Щербакова и омского парусного спорта.
«Как строили лодки…»
— Уже и мастер спорта, а хочется чего-то большего: заглянуть за горизонт, расширить свой кругозор, — вспоминает то время Сергей Щербаков.
В 1987 году четверо спортсменов-путешественников отправились в Тобольск, до которого 1200 километров. Такое расстояние необходимо для сдачи норматива на яхтенного капитана. Это звание позволяет управлять любым парусным судном на любом расстоянии от берега в любой точке мирового океана.
— После поездки в Тобольск ко мне подошел Антон Михайлович Барабанов и сказал: «Давай построим яхту и дойдем до Ленинграда». К этому времени я где-то 23 года парусом уже занимался, и вот зерно упало в благодатную землю. Ударили по рукам, собрали команду и начали строительство «Сибири», — рассказывает о переломном моменте в своей судьбе капитан.
Строительство собственными силами 10-метрового парусного судна затянулось. Но все же 31 мая 1997 года «Сибирь», с благословения митрополита Омского и Тарского Феодосия, впервые коснулась воды на Иртыше.
— За время строительства судна состав команды в корне поменялся. Из первых шести человек остался я один, — рассказывает Сергей Борисович. — Приходили новые люди, потому что мы заражали своим энтузиазмом, упертостью. И мы строили. Кто строит — тот идет [в экспедицию], и это правильно.
За три месяца омская яхта, выйдя из Обской губы, прошла западную часть Северного морского пути, обогнула Скандинавию и по Балтике дошла до Санкт-Петербурга.
«И тот, кто не струсил, — тот землю свою найдет»
— Это было путешествие! — восторгается мореплаватель. — Я постоянно выходил на регатах, но это что? Прибрежное плавание на яхте, три-четыре часа. А это открытый океан, причем Северный Ледовитый! Чего мы там только не натерпелись! К концу плавания, когда уже пошли по Балтийскому морю, я мужикам говорю: «Вы извините, но чтоб я еще когда-нибудь на яхте в море… Все, хватит!» Мы финишировали, вернулись домой — герои, триумфаторы, победители…
— И что вы почувствовали, когда ступили на берег?
— Эмоции взахлеб. А потом, знаете, кроме чувства удовлетворения приходит чувство пустоты. Представляете, мы десять лет шли к цели, это была цель жизни! И вот она достигнута. А дальше что? Но жизнь — это шаг за шагом, за горизонтом горизонт. Самое главное, нельзя останавливаться, нужно мечтать и каждый день к своей мечте идти. Хотя бы маленький шажочек, но делать.
Очевидно, нужна была новая цель. «Кругосветка!» — решил Сергей Борисович. Началась бумажная волокита, круговорот формальностей: юридическое оформление организации, создание попечительского совета, поиск средств на осуществление экспедиции.
— Это было сложно. Время такое — лихие 90-е, еще и после дефолта. Где деньги брать? Но самое главное: в нас поверили! — рассказывает капитан. Нашлись люди, готовые помочь. Из регионального бюджета выделили средства. Экспедицию можно было готовить.
«Сибирь» вернулась в Омск в 1998 году на грузовике. Ее реконструировали в двухмачтовое судно водоизмещением 8 тонн и удлинили до 12, 5 метров. И в 2000-2001 годах «Сибирь» за 15 месяцев совершила уникальное кругосветное путешествие со стартом и финишем в Омске. Впервые в истории мореплавания парусная яхта пересекла в одном направлении все 24 часовых пояса, причем половину из них — за Полярным кругом. А Северный морской путь преодолела без зимовок и ледокольной проводки.
«Напрасно нас бури пугали»
Мировой океан — это стихия. И с ней, в отличие от людей, договориться получалось не всегда.
— Много было приключений, но самое, конечно, трагическое — это оверкиль (опрокидывание судна вверх днищем. — Прим. ред.) в Тихом океане, после которого чудом выжили, — вспоминает капитан. — Волна 10 метров, наша яхта — 12 метров, и ветер 60 узлов, это 30 метров в секунду. Раз в несколько лет у нас такой ветер бывает: когда крыши летят, деревья с корнем выворачивает. Нас тогда штормом погнало в сторону Гавайских островов. Долго бы несло, потом бы не вернулись оттуда, и мы пошли в сторону острова Кадьяк. Волна-убийца застала нас ночью, как раз недалеко от острова, когда волны на мелководье начинают аномально вырастать, как цунами. Такая волна ударила в корму, и «Сибирь» перевернулась. Нас спасло то, что обе мачты сломались, и яхта просто кувыркнулась, как неваляшка. Все шкафчики открылись, все, что было, высыпалось, вылилось и перемешалось: одежда, люди, продукты, банки, консервы. Но самое ужасное, что мы в доли секунды потеряли всю связь с внешним миром, могли только сигнал SOS через спутник подать. Американцы бы прилетели, это уже их зона действия была, сняли бы нас, но суда никто не спасает. И как быть? Ведь с яхтой мы едины, как душа и тело…
Двигатель и аккумулятор остались целы, был компас, маленький GPS-приемник и 60 килограммов бумажных карт. Вычислили координаты, выскочили на Кадьяк вовремя. В бухте Олд-Кагуяк приходили в себя около суток. Американцы два дня варили нам мачты по 60 долларов в час…
— Опасное у вас увлечение. Как же близкие относятся к нему? Как реагируют на вести об очередном путешествии?
— В 97-м, по возвращении из Петербурга, я, будучи подполковником, ушел с действительной военной службы. И жена до сих мне простить не может, она генеральшей хотела быть. (Улыбается.) А как мои родные относятся? Женат я вот уже 45 лет, а парусом 54 года занимаюсь. Чего сравнивать? Да шучу, конечно! Родные и переживают, и болеют, и гордятся.
